ИСТИННАЯ УНИКАЛЬНОСТЬ САЛЬВАДОРА ДАЛИ. Соционический тип художника

Великий и сумасшедший, поистине гениальный художник-сюрреалист и кубист, скульптор и просто неординарный человек — Сальвадор Дали!

Сколько же ходит мистификаций вокруг этой личности, не забудем и о том, что значительную часть мифов он создал вокруг себя сам. В соционических кругах эта тенденция продолжилась, и мифы окутали социотип нашего маэстро.

Ситуация совершенно неудивительная, ведь известные люди у всех на виду и на слуху, личности они яркие и любопытные, хочется узнать их ТИМ, однако, протипировать их по всем правилам и регламентам не представляется возможным.

Особенно, если человек уже мертв, тем более, уже значительное время. Отсюда и проистекают типировочные шаманства и гадания, когда тип назначается человеку по каким-то косвенным признакам или уж совсем непрофессионально – по соответствию тем или иным стереотипам, цветущим пышным цветом в неформальной соционической среде.

Однако, если интересующая нас личность оставила за собой кладезь своего творчества и прочих материалов, опознать в ней настоящий тип становится не такой уж неразрешимой задачей.

Но вернемся немного к мифам, чтобы узнать к какому или каким из ТИМов Сальвадор Дали был причислен неформальной соционической публикой.

Изучение десятков страниц с соционических форумов и групп ВКонтакте выявило, что однозначно превалирующей версией является этико-интуитивный экстраверт, он же Гамлет. Аргументация начинается с достаточно подкрепленных теорией и логикой тезисов об интуитивной, в соционическом смысле, природе его творчества, о его яркой ориентации на внешний мир.

И далее до апелляции к эксцентричности Дали и даже «Кстати, его музей в Париже оформлен в черно-красных тонах. Чисто Гамлетовское сочетание, вроде как». Разумеется, иногда можно проследить косвенную связь между предпочитаемыми цветами и типом, но только иногда, а типировать на основании этого тем более нецелесообразно.

Следующей версией является логико-сенсорный интроверт Максим, эту версию можно найти в том числе у Стратиевской.[7] Но здесь аргументации найдено меньше, обычно она связана с волевыми качествами Дали, которые приписываются к аспекту черной сенсорики. Хотя, если отбросить стереотипы, волевые качества в гораздо большей степени объясняются аспектом Воли в психософии.

Кстати говоря, всё указывает, что у нашего изучаемого сумасбродца психософская Воля была первой.
Существуют и другие версии, но чаще всего можно встретить причисление его к кому-то из обозначенной выше бетанской диаде.

Что ж, начнем же анализ биографии и творчества Дали, чтобы подтвердить или опровергнуть существующие версии.

Как известно, восприятие экстраверта в первую очередь направлено вовне, в окружающий мир, его объекты. Самого себя он воспринимает именно как один из объектов этого мира. Кроме того, у экстравертов изначально больше энергии, в том числе социальной.

«Процессор» экстраверта очень мощный, он постоянно работает на большой скорости, легко расходует энергию и легко ее восполняет. Взаимодействие с внешним миром не так легко может утомить и наоборот может даже подпитать.[4]

Восприятие же интроверта наоборот направлено внутрь себя, на свои мысли, переживания, ощущения. На первый план становятся отношения между объектами, связи, поэтому интроверты больше ценят эти связи, а не объекты сами по себе.

Энергии у интровертов мало, расходуется от взаимодействия с внешним миром она быстро и гораздо медленней восполняется. Поэтому интроверты предпочитают находиться в энергосберегающем режиме, гораздо менее активны.[4]

Что же можно наблюдать у Сальвадора Дали. Неистощимую энергию и бурную деятельность, направленную вовне, интерес ко всему, что его окружает, неугасающее любопытство к новому и необычному. Современники говорили, что в детстве Дали был сообразительным, но заносчивым и неуправляемым ребёнком. В школе он вел себя вызывающе и плохо учился, у него был излишек энергии, которую он предпочитал тратить на длительные прогулки по живописным окрестностям родного Фигераса, которые послужили вдохновением для его первых работ.

Не стоит принимать за интровертность и эгоцентризм и манию величия Дали (которые, к слову, тоже больше объясняются первой психософской Волей). В своих книгах и эссе он очень много рассказывает о себе, он и только он всегда центр повествования и самой вселенной, но рассказы эти при этом не выстроены «изнутри». Всегда Дали рассказывает о себе как об объекте во внешнем мире, самом главном, но всё еще части этого мира, а не как о чем-то отдельном и самостоятельном. Он рассказывает о своих эксцентричных выходках, о реакциях на него других людей, о своих работах и в меньшей степени о своем внутреннем мире.

Не лишены его труды и качественной рефлексии, но она уходит на задний план, гораздо важней сумасшедшему гению производимый им эффект на внешний мир и людей.

Свидетельством тому цитаты наподобие:

«Трудно привлечь к себе внимание даже ненадолго. А я предавался этому занятию всякий день и час».[1]

«У меня был девиз: главное — пусть о Дали говорят. На худой конец пусть говорят хорошо». [1]

Делаем вывод об экстраверсии.

Сенсорики — это люди, которые в своем восприятии опираются в первую очередь на свои органы чувств и видимый, ощущаемый материальный мир. Сенсорики более приземлены и интересуются насущными проблемами: сиюминутное происходящее, ощущения, вкусы, запахи, вопросы территории, влияния, здоровья, боли, комфорта, силы.
Интуиты в своем восприятии опираются на свой воображаемый абстрактный мир, живут во времени, в потоке событий, изменений, тенденций, явлений и возможностей, которые несут в себе эти события.

У интуитов более развито именно абстрактное мышление, поэтому они часто могут какие-то конкретные разговоры сводить и к более глобальным явлениям, понимать суть быстрей и лучше, оперировать обобщенными категориями, даже на первый взгляд не связанных вещей.

Данная дихотомия часто наглядно проявляется и в творчестве человека. Т.к. сенсорики обладают очень конкретным, бытовым мышлением, на их картинах обычно мир и его объекты представлены в большей или меньшей степени так, какие они в жизни, полет фантазии несколько ограничен, зато существует очень точное видение объективной реальности, лучше отражены мелкие детали. Схемы, портреты, четкие твердые линии, натюрморты, реализм, гиперреализм — жанры, которые наиболее полно отражают потенциальные способности сенсориков и их видение мира.

Фантазия же интуитов гораздо более освобождена от оков материальности, они могут придумать то, чего в этом мире нет вообще, почувствовать его или сами создать, сделать несуществующее из комбинации существующего, невообразимой комбинации, представить даже реальный мир более мистическим, с элементами собственного его ощущения, а не через органы чувств.

Импрессионизм, экспрессионизм, сюрреализм и прочее — жанры, гораздо более импонирующие интуитам.
Взглянем же на творчество Сальвадора Дали.

На лицо альтернативное видение мира и его объектов, смешение элементов и наделение их неким символическим смыслом, оторванным от реальной бытности вещей. Также это описывает и сам Дали.

«Как-то раз в художественном классе после натуры нам предложили зарисовать готическую статуэтку Девы. Профессор порекомендовал каждому делать то, что он «видит», и вышел. Повернувшись к работе спиной, что возможно только в неистовой жажде мистифицировать всех и вся, я начал рисовать, вдохновляемый каким-то каталогом, весы — и изобразил их со всей возможной точностью. Студийцы сочли, что я и впрямь свихнулся. К концу сеанса явился профессор, чтобы поправить и прокомментировать наши работы, да так и остолбенел перед моим рисунком. Студийцы окружили нас в тревожном молчании. Я дерзко заявил слегка сжатым от застенчивости голосом: «Может быть, вы видите Богоматерь как все люди, а я вот вижу весы».(Только сейчас, когда я пишу эти строки, меня поразила своей очевидностью связь между Девой и Весами Зодиака. Деву в изобразительном искусстве представляют преимущественно «небесным шаром». Эта мистификация была лишь первой ласточкой моей изобразительной философии: внезапное воплощение внушенного извне образа».[5]

Через метафоры он описывает и свои чувства:

«И так всякий раз: из тысячи радужных шаров моих чувств лишь одному удается спастись от смертельного падения и удачно приземлиться, воплотившись в этот миг в одно из окончательных действий, таких же опасных, как взрыв бомбы».[5]

Итак, интуиция художника не вызывает сомнений. Но интуиция, как и остальные макроаспекты, разделяется на черную (экстравертную) и белую (интровертную).

Черная интуиция, она же интуиция возможностей, больше заточена на одновременное видение разных вариантов, разных версий мира, причем именно внешнего мира, его многообразных возможностей, она видит расхождение этих путей, но увидеть вглубь одного какого-то такого пути от его начала до его конца ей сложней. Поэтому на картинах черных интуитов чаще можно увидеть комбинации миров, предметов, которые складываются во что-то новое.

Черная интуиция — это оригинальность в широком смысле слова, всё необычное — это к ней.

Белая же интуиция, называемая еще интуицией времени (хотя, возможно, было бы правильней своевременности), наоборот лучше видит развитие какого-то одного пути развития реальности, ей легче полностью представить путь из точки А в точку Б, она предсказывает, она предугадывает, чувствует когда своевременно на этом пути из А в Б что-то выполнить, когда нужно выждать. Всего же многообразия путей из разных точек белой интуиции увидеть сложно, она видит ограниченное количество таких путей, но каждый из них может разобрать детально.

Белая интуиция так же связывается с мистическим, мрачным, таинственным, подсознательным и внутренним самоощущением, на картинах белых интуитов чаще не комбинация, а один целостный образ, единая атмосфера одного мира.

Снова взглянув на картины Дали, можно ярко заметить превалирование интуиции черной.

И не только в картинах, но и фильмах. Дали вместе со своим другом Луисом Бунюэлем режиссировал фильм «Андалузский пёс» и вот что он сказал об одной из основных задумок фильма: «Мы были против связной последовательной манеры. На самом деле жизнь происходит иначе». Т.е. там были непоследовательные, яркие по символизму кадры, лишенные связи и развития действия.

В некоторых картинах можно заметить и интуицию белую — картины вроде «Постоянства памяти», «Дезинтеграции постоянства памяти» и подобные им в большей степени динамичны и они о текучести времени.

Но, тем не менее, главная идея его творчества в том, чтобы запечатлеть какой-то один уникальный статичный момент.

Ведь, как мы знаем, черная интуиция — аспект статичный, а белая — динамичный. Все попытки Дали запечатлеть один самый яркий статичный кадр своего сна тоже это доказывают, ему не было интересно всё течение сна и его сюжет, только один момент, который можно было максимально наполнить внешним символизмом, а не внутренним ощущением.

К этому можно добавить историю о создании фотографии Дали с кошками.

В 1948 году в Нью-Йорке Филипп Халсман фотографирует Сальвадора с кошками. Экспозиция состояла в том, чтобы к потолку на леску были подвешены две картины, мольберт и табуретка. Жена фотографа Ивонна держала стул.

На счет «три» ассистенты выплескивают ведро воды и бросают кошек в воздух. На счет «четыре» художник подпрыгивает, а Халсман фотографирует.

После чего Халсман удаляется в темную комнату проявлять пленку, а ассистенты вытирают пол и успокаивают кошек.

Дали был настолько одержим идеей одного статичного кадра, одного идеального образа, возникшего у него в голове, что кошек кидали двадцать восемь раз. В течение шести часов.

Дабы окончательно увериться в том, что в ценностях у нашего эксцентричного педанта именно интуиция черная, необходимо найти в его жизни и творчестве дуальный к ней аспект – белую сенсорику.

Белая сенсорика связана с внутренними ощущениями человека, воспринимаемыми его органами чувств. Сюда могут относиться вкусовые характеристики, тактильные, цветовые, световые, комфорт и дискомфорт и т.п. Люди с ценностной белой сенсорикой будут интересоваться такими вопросами и обращать на них внимание. Их продуктивность может быть напрямую связана с наличием комфортных рабочих условий, они особенно сильно ценят и хороший отдых с расслаблением и сенсорными удовольствиями.[10] Всё это будет проявляться и через соответствующую семантику речи. У Дали можно встретить подобные цитаты:

«Если в стране нет по меньшей мере пятидесяти сортов сыра и хорошего вина, значит, страна дошла до ручки».[1]

Для Дали вопросы пищи, текстуры и цветов объектов, комфорта и любых физических ощущений были крайне важны и множество доказательств этому можно найти в его книге.

«Матэ подавали в большом серебряном сосуде, который передавали от губ к губам. Эта тесная близость ртов особо волновала и рождала в душе целый вихрь страстей, в котором уже посверкивали острые шипы ревности. В свой черед и я тянул сладкую жидкость, на мой вкус, слаще меда, а мед — слаще крови».[5]

«В самом деле, на вопрос о моих тогдашних ощущениях я тотчас бы ответил: «Мне было хорошо, как в раю». А каким был этот рай? Наберитесь терпения — и подробности не заставят себя ждать. Начну с общих ощущений. У внутриутробного рая — цвет адского пламени: красно-оранжево-желто-синий. Это мягкий, недвижный, теплый, симметрично-двоящийся и вязкий рай». [5]

«Безмолвное утреннее созерцание задержало меня, и я торопливо допил кофе с молоком, притом так неловко, что жидкость потекла по подбородку и шее, заливая рубашку. Было так приятно ощущать, как высыхает теплый кофе, оставляя на коже липкие, но не противные пятна, что, наконец, я стал делать это нарочно». [5]

И подобных описаний в его книге предостаточно. Для социотипа Гамлет было бы крайне странным и даже нетипичным такой живой интерес и внимание к болевому для себя аспекту, который обычно игнорируется или и вовсе является неприятной темой для разговоров, потому что он непонятен. Дали же темы, характерные для БС, смакует с особым наслаждением, что гораздо более характерно для функции суггестивной.

Как мы уже выяснили, Дали действительно относился к экстравертам и интуитам. Но, чтобы дополнительно это проверить, можно взглянуть на проявления, так называемой, соционической мотивации.

Как известно, социотипы с мотивацией уникальность находят себя в нетрадиционных или постоянно обновляющихся сферах деятельности, для них главный стимул — это необычность, интеллектуальная сложность и уникальность.[3] Для них приятней всего заниматься тем, чем больше никто не занимается, а проявляться это может как в работе, так и в повседневной жизни человека. Главное, быть единственным в своем роде.

И уж кто абсолютно соответствует этому описанию, если не Сальвадор Дали. Будучи известным шутником, Сальвадор обожал привлекать к себе всенародное внимание. Его появление на людях всегда вызывало ажиотаж. Дали можно было заметить в пиджаке из жирафьей кожи, помятых бархатных штанах лилового цвета, золоченых туфлях с загнутыми носами и шевелюрой, похожей на веник. Однажды он надевал шляпу, украшенную тухлой селедкой. На лекциях он не раз представал перед аудиторией в скафандре или костюме водолаза. На презентацию одной из своих книг Дали оделся как Санта-Клаус. Также был замечен при сходе с корабля с огромной буханкой хлеба на голове. Все эти диковинные выходки, помимо самой мотивации, подчеркивают и цвет превалирующей интуиции – интуиции черной, именно она падка на самые смелые и чудны́е эксперименты во внешнем облике, одежде, на сочетание предметов туалета с вовсе неожиданными или странными элементами. Всё это было любимым полем живого перформанс-творчества маэстро.

Эксцентричный художник часто появлялся на публике или запечатлевал себя с экзотическими животными. В 1969 году в Париже его сфотографировали при выходе из метро. На позолоченном поводке Дали вел муравьеда. Художник часто выгуливал необычного питомца и даже появлялся с ним на светских приемах.
Таким образом, мотивация уникальность не вызывает сомнений.

Для этика основной мировосприятия являются люди, их внутренние свойства, дистанции между ними, эмоции, чувства. Этики от природы гораздо более одарены в вопросах понимания людского поведения, их психики, мотивации поступков.

Этикам легче понять как и когда лучше воздействовать на человека, что на него повлияет, а что нет. При желании и наличии развитого навыка этикам проще дается нужным образом располагать к себе людей. Этики лучше понимают социальные нормы и правила поведения, могут легче завязывать и контролировать контакты с другими людьми.

Для логика же основой жизни являются некие объективные факты, формально-логические соотношения между ними, системы, иерархия, причинно-следственные связи. Это люди, которые хорошо ориентируются в событиях, объективных явлениях, понимают формальные структуры, стремятся систематизировать поступающую информацию.

Человеческие чувства, в том числе свои, логики тоже стараются систематизировать и найти в них какие-то логические связи или даже им подчинить. Понять их во всем их многообразии и естестве логикам трудно, они плохо чувствуют правильность своих действий с моральной точки зрения, поэтому часто в чем-либо «прокалываются» и могут этого не заметить и продолжать вести себя некорректно.

Проанализируем же жизнь и поступки Сальвадора Дали. Он знаменит не только благодаря своим картинам, но и из-за своих эксцентричных выходок, которые часто были совершенно аморальными, нарушали чьи-то личные границы, да и вовсе были хулиганскими. С детства Сальвадор плохо ладил с другими детьми, он не понимал как себя с ними вести, они для него были странными и непонятными. Они относились к нему также, поэтому часто юный Сальвадор становился мишенью для насмешек и издевательств. Когда одноклассники прознали о его фобии кузнечиков, они стали подсовывать их ему в книги и даже за ворот рубашки.

Когда же Сальвадор всё-таки хотел наладить с другими детьми контакт, делал он это часто неадекватными или чересчур мудрёными способами. Он пытался создать вокруг себя некую репутацию оригинального чудака, совершал странные поступки, например, скупал, скажем, долларовую купюру за два доллара и причитал при других, что он совершил выгодную сделку, детей это очень забавило и они относились к нему снисходительней. Т.е. он никогда не мог налаживать прямой контакт с людьми и производить положительное впечатление, он всегда делал что-то опосредованное и проверял реакцию людей, он никогда не мог угадать какой она будет.

Не будучи способным заставить питать к себе симпатию, он довольствовался тем, что был известен как наиболее изобретательный мастер по шокированию людей и нравов. Личные отношения в юности тоже не давались, поэтому часто его ум занимали воображаемые девушки, которые подчинялись ему и обожествляли. Была у него и одна настоящая, нормальные отношения с которой он так и не построил, он только привязывал ее к себе, затем отдалялся, а после и вовсе бросил.

Говоря же о его единственной настоящей любви – Гале, можно заметить в ее влиянии на Дали много деловой логики и рациональности. Дали был совершенно не организован и не понимал как деньги по-настоящему делаются и как ими разумно распоряжаться. Он предпочитал разбрасываться ими на очередные дикие выходки, а бизнесом занималась только Гала, продавая его картины и подсказывая ему как еще можно заработать, будь то реклама или разработка несложных логотипов. В Гале можно заочно предположить тип Штирлиц — серьезный управленец, который знает как организовывать процессы оптимально, извлекая максимум выгоды, руководствуясь сильной ценностной черной логикой.

Дали же был этого лишен, его это вовсе не интересовало, что демонстрирует его принадлежность к «веселым квадрам». Однако, несмотря на разность квадр, знаменитая парочка дополняла друг друга по иррациональным аспектам, что во многом объясняло их магнетическую тягу друг к другу. С типом Гамлет же у Штирлица отношения супер-эго, которые являются одними из самых неблагоприятных.

Продолжая говорить о слабости этики, можно заметить, что Дали часто высказывался против необходимости морали, нравственных догм, намеренно говорил что-то, противоположное царившим тогда в его среде взглядам и убеждениям, фантазировал о Гитлере, да и попросту был замечен в сомнительных поступках, за которые его осуждали. Его девизом по жизни было максимальное привлечение внимания любой ценой, а цена эта не раз оказывалась каким-либо неэтичным поступком. Однажды на какой-то из видеосъемок он потребовал, чтобы актерам надели поводки, чтобы он водил их по улицам, и они были его рабами. На что ему заявили, что, мол, как так вообще можно говорить в 1960-х, о рабах, т.е. это было указание на мораль, соответствующую времени.

Но Дали это проигнорировал и просто продолжил кричать, что все его рабы.

Для этика такое непонимание социальных норм и неумение налаживать контакт с людьми выглядят абсолютно странно. Для черного этика, скажем, гораздо важней производимая собой реакция, однако, черный этик умело может ее создать и именно такую, какую хочет, а не будет слепо пытаться совершить какое угодно безумство, лишь бы привлечь к себе внимание, даже в убыток репутации.

За годы, проведенные Галой и Дали в Америке, как утверждают некоторые критики, он поплатился своей репутацией художника. В среде художественной интеллигенции его экстравагантности рассматривались как кривляния с целью привлечения внимания к себе и своему творчеству. Кроме того, черный этик имеет вытесненную из ценностей, но всё же сильную белую этику, поэтому хотя бы подсознательно черный этик будет следовать хотя бы основным общепринятым моральным принципам, чтобы не получать от людей негативные эмоциональные реакции. У нашего сумасшедшего гения же по белой этике был полный провал, как можно было заметить из приведенных выше ситуаций.

Однако, черная этика, несомненно была в ценностях, но была слабой.

Таким образом, у нас вырисовывается экстравертный логик с ценностной сильной черной интуицией, т.е. Дон Кихот. Но для подтверждения данной гипотезы необходимо еще найти сильную белую логику и ее связку с уже обнаруженной черной интуицией, а также иррациональность.

Как писал Таланов, у белого логика первоочередно развиты те механизмы мышления, которые имеют отношение к сфере формально-логических законов. Порядок и структура соподчиненности во множестве явлений — это основная сфера его интересов.

Ему нравится обдумывать парадоксы и разрешать их, отгадывая и объясняя корни логических противоречий. Высказывая свою точку зрения, он всегда будет защищать лучшие, по его мнению, модельные структуры. Ради этого пойдет и на конфликт с мнением большинства. Его интересуют открытия и изобретения. Если специалист по БЛ интуит, то ему интересно опровергнуть существующую систему воззрений, чтобы выстроить на ее месте более совершенную новую систему.

При наличии интуитивного фона белая логика всегда дарит своему носителю удовольствие от познания глубинных законов и открытия объективных первопричин.[11] Т.е. белый логик смотрит на мир и видит некие формальные логические структуры, через которые мир можно объяснить, он выстраивает свои концепции и описывает их через что-то абстрактное.

Взглянув на объяснения своего творчества самим Дали, можно заметить именно такие абстрактные концепции об устройстве мира. Например, рог носорога стал для Дали новым символом, он наиболее полно воплощен им в картине «Носорогообразная Фигура Илисса Фидия», 1954. Картина относится ко времени, которое Дали назвал как «почти божественный строгий период носорожьего рога», утверждая, что изгиб этого рога — единственная в природе абсолютно точная логарифмическая спираль, а потому единственная совершенная форма.[2] А еще до этого Дали был увлечен новыми идеями теории относительности. Это подтолкнуло его к возврату к «Постоянству памяти» 1931 года. Теперь в «Дезинтеграции постоянства памяти»,1952-54, Дали изобразил свои мягкие часы под уровнем моря, где камни, похожие на кирпичи, тянутся в перспективу. Сама память разлагалась, так как время уже не существовало в том значении, какое придавал ей Дали.[2]

Вот рассуждения Дали о материи:

«Сегодня мы знаем: форма всегда есть результат инквизиторского насилия над материей. Пространство давит на нее со всех сторон — и материя должна упираться и напрягаться, хлестать через край до предела своих возможностей. Кто знает, сколько раз материя, одушевленная порывом абсолютного избытка, гибнет, уничтожается? И даже куда более скромная в своих притязаниях, более приспособленная материя сопротивляется тирании пространства, согласуясь с сутью своей оригинальной формы. Есть ли что-либо легче, вольнее, фантазийнее цветения минеральных кристаллов? Но и они — продукт принуждения более концентрированной «коллоидной среды», которая, мучая их, заключает в жесткую структуру».[5]

Далее следует связка БЛ и ЧИ, Дали сравнивает абсолютно разные объекты, связывая их в одну структуру и затем наделяет ее черно-интуитивным символизмом:

«Самые совершенные, самые воздушные разветвления — всего лишь график агонии, отчаянных мук, последних вздохов материи, которая умирает, но не сдается, последнее цветение мира минералов. Но и для розы закон тот же! Каждый цветок распускается в неволе. Свобода бесформенна. Морфология (слава Гете, изобретшему это слово в восторге перед творческой бесконечностью Леонардо) — так вот, морфология открывает нам, что наряду с триумфальным царством жесткой иерархии форм есть более анархические, более разнородные тенденции, раздираемые противоречиями». [5]

Есть у Дали и пассажи, где можно наблюдать связку трех ценностных аспектов Альфа-квадры – ЧИ+БЛ+БС:

«Позже я объясню и опишу со скрупулезностью «думающей машины» мои открытия. Одно из них, в частности, основано на идее питейного Наполеона, в которой материально воплотилось два призрака моего раннего детства: навязчивый бред губ (ртов) и слепой духовный империализм. Это объясняет, почему пятьдесят чашек теплого молока, поставленные на качающийся стул, для меня то же самое, что и пухлые ляжки Наполеона — и до какой степени это верно для всего на свете». [5]

Т.е. он иллюстрирует некую абстрактную структуру своего мира, символически связывает непохожие объекты и описывает сенсорные характеристики и свои ощущения от них.

И это лишь несколько примеров, но подобных по всей его книге и в других его публикациях находится масса.

Остается проверить наличие у художника иррациональности. Во-первых, она должна проявляться через доминирование иррационального аспекта (в данном случае черной интуиции) над рациональным (в данном случае белой логикой), во-вторых, через такие характеристики как непоследовательность, быстрая смена решений, принятие неопределенности и т.п.

Сама идея творчества Дали кричит об иррациональности. Для сюрреализма в том виде, как его исповедовал Дали, нет ни политики, ни интимной жизни, ни эстетики, ни истории, ни техники и ничего другого. Есть только Сюрреалистическое Творчество, которое превращает в нечто новое все то, к чему оно прикасается. Т.е. главным было отразить некую новую черно-интуитивную идею, всё остальное отходит на второй план.

Взглянем на то как Таланов описывал БЛ именно в творческой позиции в модели А:

«Часть всех свойств людей с творческой БЛ связана с болевым характером БЭ. Это: конфликтность и неуступчивость в отношениях; любовь к спорам; нехватка эмоциональной гибкости, деликатности и тактичности; несвойственность чувства вины, обиды либо неловкость; бесстрашие и очень низкая тревожность; игнорирование социальных норм; анархистские тенденции; готовность идти против общественного мнения; радикализм; бескомпромиссный максимализм и революционность — склонность «взбалтывать» социальную ситуацию; самоуверенная приверженность к риску и избыточному «замаху» в делах; склонность не приспосабливаться к людям и обстоятельствам, а менять их и диктовать; низкая внушаемость.

Из свойств, связанных непосредственно с белой логикой, следует отметить: развитый интерес к получению новых знаний; легкость чтения чертежей и пространственных схем; а также логическую гибкость, особенно проявляющуюся в спорах, где субъект легко подыскивает аргументы для обоснования любой удобной для него в данный момент точки зрения, а иногда и двух сразу, одновременно».[9]

Все эти качества ярко проявились в гениальном художнике, ведь в той или иной степени Дали обошелся дерзко, провокационно, парадоксально, непочтительно буквально со всеми теми идеями, принципами, ценностями, явлениями и людьми, с которыми он имел дело. Это относится к политическим силам ХХ века, к его семье, к правилам приличий, к картинам старых мастеров. Он взял идеи сюрреализма и довел их до крайности. В таком виде эти идеи действительно превратились в динамит, разрушающий все на своем пути, расшатывающий любую истину или принцип, если они опираются на основы разума, порядка веры, добродетели, гармонии, идеальной красоты — всего того, что стало в глазах радикальных новаторов искусства и жизни синонимом обмана и безжизненности. Парадоксальные суждения Дали об искусстве приводили в ярость как сторонников радикального авангардизма, так и консерваторов-традиционалистов. С одной стороны он проповедовал «музейный стиль» в живописи, а с другой стороны — предлагал разрушить исторический центр Барселоны, чтобы построить на этом месте город будущего. Дали настроил против себя своих друзей-сюрреалистов, которые стали его всерьез отрицать и опровергать.[8]

Критики писали, что алогизм и иррациональность — его программа и его стихия. Именно таков был метод творчества Дали и в жизни, и в искусстве. Он похож на рискованный эксперимент со смыслами и ценностями европейской традиции. Дали словно испытывает их на прочность, сталкивая между собой и причудливо соединяя несоединимое. Но в результате создания этих чудовищных образных и смысловых амальгам явно распадается сама материя, из которой они состоят. Дали опасен для тихого и уютного устройства человеческих дел, для человеческого «благосостояния», потому что он дискредитирует смысл и ценности культуры. Он дискредитирует и религию и безбожие, и нацизм и антифашизм, и поклонение традициям искусства, и авангардный бунт против них, и веру в человека и неверие в него. [8]

Итак, основная цель сюрреализма Дали была именно в непоследовательности и хаотичности. Кроме того, во всем этом видится ведущая сила именно базовой черной интуиции:

«Основные свойства, максимально связанные с функцией в этом положении: неорганизованность; нереалистичность и непрактичность в деятельности; непоследовательность, склонность к импульсивной импровизации вместо планирования; широта интересов; внимание неустойчиво и скачет — легко отвлекается; стремительность мыслей и возникающих по их ходу ассоциаций — часто очень отдаленных; склонность к скачкам — внезапным и резким поворотам — мысли и разговора; легко загорается и увлекается; изобретателен; быстро генерирует множество приходящих по ассоциации на ум возможностей; не выносит однообразия; любознателен — падок на новизну и всё необычное и неожиданно-непонятное».[9]

Дали даже создал свой метод, названный им «параноидно-критическим». В своем конструктивном эссе «Покорение иррационального» (1935) он объясняет его так:

«В области живописи мои амбиции не простираются дальше того, чтобы с имперски неистовой точностью материализовать конкретно-иррациональные образы, которые не поддаются ни выражению, ни сокращению в системе логической интуиции или с помощью рациональных механизмов».[6]

Таким образом, это спонтанный метод иррационального познания, базирующийся на интерпретативно-критических ассоциациях, возникающих благодаря бредовому феномену. Этот феномен уже содержит систематическую структуру во всей ее целостности и лишь как следствие критического вмешательства обретает объективные черты.

Неисчерпаемые возможности параноидно-критического метода рождаются исключительно «навязчивой идеей».

Т.е. мы в очередной раз замечаем, что в психике Сальвадора Дали на позиции базовой функции стояла черная интуиция, именно она программировала всю его жизнь и картины, а белая логика была творческим инструментом реализации иррациональных идей маэстро.

Всё соответствует типу ИЛЭ Дон Кихот.

Автор статьи: Шахматова Яна, выпускница нашего центра, бакалавр соционики.